Андрей Доронин Леонид Михайлович Баткин. In Memoriam

Андрей Доронин
Леонид Михайлович Баткин. In Memoriam

Andrej Doronin. Leonid Batkin. In Memoriam

Андрей Доронин (Германский исторический институт в Москве; научный сотрудник; кандидат исторических наук) [email protected].

Andrej Doronin (Deutsches Historisches Institut Moskau; researcher; PhD) andrej.doronin@dhi-moskau. org.

29 ноября 2016 года в 4.00 утра Леонида Михайловича не стало. Его уход отзывается болью в моем сердце.

Не думаю, что читателям «НЛО» стоит объяснять, кто такой Л.М. Баткин. Его лучшие, принесшие ему мировую известность и переведенные на Западе работы переиздают и сегодня. В 2015—2016 годах они вышли снова — в 1-м, 2-м и 3-м томах запланированного 6-томного собрания его сочинений, за которое взялся «Новый хронограф» (свою искреннюю благодарность я адресую Леониду Сергеевичу Яновичу) при финансовой поддержке Германского исторического института в Москве [Баткин 2015а; 2015б; 2016].

Леонид Михайлович — из когорты наших самых известных, выдающихся советских / российских медиевистов и антиковедов, историков и филологов. Он был одним из последних еще остававшихся с нами из поколения Владимира Соломоновича Библера, Сергея Сергеевича Аверинцева, Георгия Степановича Кнабе, Елеазара Моисеевича Мелетинского, Юрия Львовича Бессмертного, Арона Яковлевича Гуревича, Михаила Леоновича Гаспарова и других ученых, кто составляет славу советской / российской науки. Они принадлежали — и это не дань панегирику или некрологу — не только своей эпохе и стране, но человечеству. Леонид Михайлович числил себя в этом ряду, до конца жизни пребывая в творческом диалоге с коллегами.

Я познакомился и подружился с Леонидом Михайловичем волей случая. В 2008 году один из берлинских коллег, мой друг, загорелся идеей перевести на немецкий его 1000-страничного «Европейского человека наедине с собой» [Баткин 2000а]. По его просьбе я и разыскал Леонида Михайловича, о ту пору не будучи знаком с ним лично. Так я оказался у него дома. Берлинская затея предсказуемо провалилась — после нескольких неудачных попыток подрядить переводчика немецкий профессор сконфуженно исчез из поля зрения Леонида Михайловича, правда, с благодарностью продолжая вспоминать ту свою единственную встречу с ним. Но попробуйте представить «Европейского человека», переведенного все равно на какой язык! За лаконичностью, литературным изяществом и кажущейся легкостью баткинского слога — поражающая глубиной и проработанностью мысль: Леонид Михайлович многократно дописывал, переписывал, «доводил» свои работы. Как известно, ни один автор не умнее своего переводчика. Где тот переводчик, достойный Л.М. Баткина?

Найдутся лучшие, чем я, специалисты, чтобы вовлечь аудиторию «НЛО» в дискуссию о его блестящем прочтении Фичино, Данте, Лоренцо Великолепного, Макьявелли, Леонардо да Винчи, о его «varieta», о его поисках новоевропейской «individualité», о его Человеке наедине с собой (будь то Августин, Абеляр, Руссо, Дидро, Бродский, Мандельштам, будь то он сам), о его методе. Принципиальный не только для российской медиевистики спор А.Я. Гуревича с Л.М. Баткиным стал недавно предметом глубокой, акцентированной статьи М.Л. Андреева. О стиле мышления и научного письма Баткина, его творческом своеобразии в предисловии к 1-му тому его собрания сочинений замечательно написал А.Л. Доброхотов, а на презентации 1-го тома в декабре 2015 года ярко сказал В.С. Кржевов. Как и они, здесь я хочу засвидетельствовать Леониду Михайловичу свое уважение и восхищение — я имел счастье быть в близких с ним отношениях на закате его жизни.

Меня поражало, что единственно интересным даже в нашем разочаровавшемся XXI веке, после всех ужасов века XX, для него оставался Человек. Человек, окруженный людьми. Человек мыслящий, говорящий, пишущий, взыскующий диалога, от природы наедине с собой. Именно в этом диалоге Леонид Михайлович видел предназначение Человека как личности / индивидуальности, рождающей новые смыслы и открывающей новые горизонты. Подобно восхищавшим его Жан-Жаку Руссо, Михаилу Михайловичу Бахтину, Иосифу Бродскому, Томасу Манну, Андрею Дмитриевичу Сахарову.

Леонид Михайлович не искал убежища в «лучших временах». Да, в воспоминаниях он возвращался в волнующую атмосферу наполненных спорами семинаров в ИВИ РАН, в Историко-архивном или на квартире у В.С. Библера; рассказывал о встречах — прелюдиях к альманаху «Метрополь», о своем активном участии в работе перестроечной «Московской трибуны», о редких, но чрезвычайно важных для него встречах с Андреем Дмитриевичем Сахаровым (который оставался для него абсолютным моральным авторитетом) и др. Но жил сегодня, непосредственно и остро реагируя на самые важные в жизни России и мира события. Как и в советские времена, он слушал «голоса» (даже в больнице рядом с ним всегда был радиоприемник). Но его проводником в последние годы стал Интернет. Он был активным пользователем социальных сетей. Многим его респондентам (по большей части незнакомым ему лично) посчастливилось непринужденно общаться с ним. Леонид Михайлович охотно открывал для себя новых людей, новое в людях и делился этим. «Слушаю / читаю удовлетворенно», — часто говаривал Леонид Михайлович про кого-то.

Его «академическим» и гражданским темам был равно присущ личный, откровенно-эмоциональный стиль. Он настаивал на том, что форма бытования авторства, претендующего на серьезность, может и должна меняться во времени и что именно Интернет предоставил нам абсолютно новое поле мыслительной активности, включая обмен научными гуманитарными мнениями. Неудивительно, что в заключительные тома собрания сочинений он включил несколько работ, опубликованных лишь онлайн.

Леонид Михайлович не оставил после себя школы, хотя я не раз слышал, как кто-то причисляет себя к его ученикам. Следовать за ним трудно — он был неизменно нов, свеж, находчив, искрометен, провокационен, вариативен, — повторить невозможно. Нужно было бы обладать не менее выпуклым даром мысли и слова. Думаю, он и сам не стал бы повторять себя пройденного. Ведь еще столько всего непознанного и неосмысленного.

Он жил обязательно интересно (думаю, это и был его девиз), с досто-инст--вом. До самого конца. Не жалуясь на все более одолевавшие его болезни и казав-шуюся ему, а отчасти и вправду подступавшую, забытость. «Нужно сохранять форму, — говорил он мне,— какой-то смысл… Скучно быть просто старикашкой. Неинтересно!»

Я благодарю Леонида Михайловича за годы нашего тесного общения, за его мудрость и тепло, за невосполнимое родство душ. Он был и останется в моей жизни. Светлая ему память.

С любовью

А.В. Доронин

Библиография / References

[Баткин 2000] - Баткин Л.М. Европейский человек наедине с собой: Очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания. М.: РГГУ, 2000.

(Batkin L . M . Evropeyskiy chelovek naedine s soboy: Ocherki o kul’turno-istoricheskikh osnovaniyakh i predelakh lichnogo samosoznaniya. Moscow, 2000.)

[Баткин 2015а] - Баткин Л.М. Избранные труды: В 6 т. Т. I: Люди и проблемы итальянского Возрождения. М.: Новый хронограф, 2015.

(Batkin L.M. Izbrannye trudy: In 6 vols. Vol. I: Lyudi i problemy ital’yanskogo Vozrozhdeniya. Moscow, 2015.)

[Баткин 2015б] - Баткин Л.М. Избранные труды: В 6 т. Т. II: Леонардо да Винчи и особенности ренессансного творческого мышления. М.: Новый хронограф, 2015.

(Batkin L.M. Izbrannye trudy: In 6 vols. Vol. II: Leonardo da Vinchi i osobennosti renessansnogo tvorcheskogo myshleniya. Moscow, 2015.)

[Баткин 2016] - Баткин Л.М. Избранные труды: В 6 т. Т. III: Европейский человек наедине с собой. М.: Новый хронограф, 2016.

(Batkin L.M . Izbrannye trudy: In 6 vols. Vol. III: Evropeyskiy chelovek naedine s soboy. Moscow, 2016.)

«Баткин?!! - Юрий Михайлович так и подскочил на стуле. - Быть не может! Вы ничего не путаете?» Лотман уехал в Мюнхен на стипендию несколькими месяцами раньше меня, а в 1989 году каждый день шел за год, и он, к тому же долго пролежавший в больнице, безнадежно отстал от несшейся вскачь советской ситуации. «Да уверяю вас, это был он! - настаивал я. - Вел в Лужниках митинг на двести тысяч!» Но я бы и сам не поверил, если бы не был в той толпе. Тогда, 21 мая 1989 года, много чем можно было восхищаться: и тем, что столько людей - впервые! - пришло поддержать демократические перемены, и тем, что единственный раз на трибуне стояли рядом Сахаров и Ельцин. Но не меньше этого меня изумил стоявший рядом с ними у микрофона Леонид Михайлович: казалось, он родился политическим оратором и, что еще важнее, умелым руководителем толпы. Все было в первый раз, и никто не знал, не случится ли Ходынкаот стихийного скопления такой массы людей. Баткин вел этот митингнепринужденно и артистично: чуть осаживал, когда зашкаливало, следил, чтоб не напирали, озорно и чуть подтрунивая над собой - но командовал: «Все сделайте три больших шага назад!» И гигантская толпа ему беспрекословно подчинялась. Особенно меня потрясло, как Баткин регулировал завершение митинга: чтоб не создавалось давки, нужно было, чтобы те, кто стоял ближе всего к трибуне, некоторое время еще оставались на месте, пока задние расходятся, и Баткин весело предложил: «Стойте-стойте пока! А хотите - песни пойте!» Может быть, роль книжника в амплуа трибуна он подсмотрел для себя в любимой им ренессансной Флоренции (Данте и его время: Поэт и политика. - М., 1965)?

Леонид Михайлович Баткин был специалистом по итальянскому Возрождению. Всеохватный восторг перед Культурой, особенно остро переживаемый в той душной атмосфере Харькова, где он вырос и работал до 1967 года, Баткинпронес через всю жизнь. Но при этом парадоксальным образом восприятие Леонидом Михайловичем культуры довольно радикально отличалось от того, как ее воспринимали многие интеллектуалы. Все тогдашние дискуссии, даже о Ренессансе, были формой философского осмысления судеб России. В одном и том же 1978 году появились «Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления» Баткина - и «Эстетика Возрождения» Лосева. До какой же степени эти два Ренессанса отличались друг от друга! На поверхности речь в обоих трудах шла о стародавней Италии, а на самом деле столкнулись две формы критики советского проекта: Лосев нападал на него за безбожный прогрессизм, а Баткин, наоборот, - за попрание гордой самостоятельной личности.

Это были эзоповы, обиняковые дискуссии, но в 79-м Леонид Михайлович совершил решительный шаг, который вывел его из привычного круга либеральной интеллигенции. Мы все тогда инстинктивно чувствовали, где у ленивого брежневского режима проходит граница дозволенного, и Баткин ее сознательно преступил, приняв участие в альманахе «Метрополь». Ничего диссидентского в его тамошней статье «Неуютность культуры» не было - но характерно, что, хотя писателей в сборнике опубликовалось много, из ученых там напечатался помимо Баткина лишь математик Виктор Тростников, сделавшийся религиозным философом (противостояние двух форм антисоветизма, западнической и религиозной, продолжилось, таким образом, и в самиздате).

Естественно, с 1979 года Баткин стал «прокаженным», его таскали в КГБ, долго не печатали, а следующую свою книгу «Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности» он опубликовал уже в 1989-м. Середина 80-х - это начало бурной академической дискуссии о том, когда появляется в истории «личность». Этот спор, продлившийся более десяти лет, свел Баткина в остром конфликте с крупнейшим нашим медиевистом Ароном Гуревичем. В сущности, противостояние сводилось к тому, существует ли прогресс и важна ли нам история как образец. Это была, пожалуй, последняя гуманитарная дискуссия, которая стала настоящим интеллектуальным событием и вышла за пределы ужайшего круга специалистов (см.: Баткин Л.М. Леонардо да Винчи и особенности ренессансного творческого мышления. - М., 1990; К спорам о логико-историческом определении индивидуальности // Одиссей. Человек в истории. 1990. - М., 1990; «Не мечтайте о себе». О культурно-историческом смысле «Я» в «Исповеди» бл. Августина / РГГУ. ИВГИ. - М., 1993; Европейский человек наедине с собой. - М., 2000; и т.д.). Впрочем, тогда пробудившееся общество на все импульсы отвечало невероятно бурно.

Задувшие ветры перемен раскрыли в Баткине множество талантов. Кому-то, наверное, памятна его блестящая, сказочно-остроумная статья «Сон разума. О социально-культурных масштабах личности Сталина» в журнале «Знание - сила» (1989, №№ 3, 4), где он изящно морочит читателя, перемежая реальную прямую речь Сталина, донесенную мемуарами Симонова, речами зощенковских персонажей до полного их неразличения. Тогда казалось, что афористичный финал той статьи - «Сталин - это Брежнев вчера» - станет приговором сталинистской ностальгии. Увы, позднее выяснилось, что формула вполне подходит этой самой, только неслыханно разросшейся, ностальгии в качестве лозунга.

Впрочем, особенно поражал, как уже было сказано, проявившийся в Баткине талант политического мыслителя и организатора. Он был соучредителем клуба «Московская трибуна» (1988-1991), сыгравшего гигантскую роль в кристаллизации либеральной, как сейчас говорят, повестки. Баткин был в гуще событий, заседал с Межрегиональной депутатской группой I съезда, давал советы Ельцину, четко формулировал текущие задачи, очень много комментировал, так что какой-то депутат даже потребовал лишить его аккредитации. На это Леонид Михайлович заметил, что никто не может лишить его аккредитации у его собственного телевизора, а иной у него никогда и не было. И верно: ни депутатом, ни членом «пула» он так и не стал, при всей своей страстной вовлеченности в события оставаясь от них чуть в стороне. Никакого поста Баткин не занял (его сопредседатель по Московской трибуне Гавриил Попов стал мэром Москвы), и единственная форма ангажированности, которую он себе позволил (и то ненадолго), - стать членом Координационного совета движения «Демократическая Россия».

Глядя из сегодняшнего дня, просто невозможно поверить, что все это происходило с нами! То был и впрямь уникальный момент в отечественной истории. Но чудеса не длятся долго. Власть (очень) быстро начала чувствовать чужаков и, сперва исподволь, отторгать их. Уже в 1992 году Баткин отошел от активного участия в политике, ихотя он продолжал быть политическим мыслителем (ср.: Баткин Л. Шанс еще есть: Политические впечатления и раздумья трех лет после Августа. - М., Харьков, 1995; Эпизоды моей общественной жизни. - М., 2013), аострый интерес к политике проявлял до последних дней жизни, тем не менее в новой реальности ему уже не было места.

Работая в ИВГИ, специальном оазисе для выдающихся гуманитариев, созданном основателем РГГУ Юрием Афанасьевым, Баткин, не оставляя занятий Ренессансом (Итальянское Возрождение: проблемы и люди. - М., 1995), расширил горизонт своих интересов (Баткин Л. Пристрастия. Избранные эссе и статьи о культуре. - М., 1994; Тридцать третья буква: Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. - М., 1997; Личность и страсти Жан-Жака Руссо. - М., 2012). Он думал о вещах глубоких и сложных - «О движении истории в будущее», о «Возобновлении истории», но и о жгучей современности: «Возможна ли оппозиция Путину?» (доклад 21 января2001 г.!).

Я не сказал о самом главном даре Леонида Михайловича - его блистательном владении словом. В ситуации чудовищной позднесоветской безъязыкости, при полном омертвении речевых (не говоря уж о риторических) навыков, в отечественной гуманитарии лишь две фигуры высятся одинокими недостижимыми вершинами - Аверинцев и Баткин. Оба говорили и писали неправдоподобно, восхитительно, и все же я отдал бы в этом «синкрисисе» пальму первенства Баткину. За искрометную неожиданность фразы при неизменной четкости ее каркаса.

И некролог этот лучше всех написал бы он сам, и не потому, что знал себя лучше других. А потому, что и в жанре некрологов он не знал себе равных.

Общественный деятель. Доктор исторических наук.

Леонид Михайлович Баткин
Дата рождения	29 июня (1932-06-29 )
Место рождения	Харьков , Украинская ССР , СССР
Дата смерти	29 ноября (2016-11-29 ) (84 года)
Место смерти	Москва , Россия
Страна
Научная сфера	история , литературоведение , культурология
Место работы	Харьковский национальный университет искусств имени И. П. Котляревского
Альма-матер	Харьковский государственный университет
Учёная степень	доктор исторических наук
Учёное звание	Действительный член Американской академии по изучению Возрождения
Награды и премии

Биография

Окончил исторический факультет Харьковского государственного университета в 1955 году, кандидат исторических наук (1959, тема диссертации: «Данте и политическая борьба во Флоренции конца XIII - начала XIV веков)». Доктор исторических наук (1992, по совокупности работ на тему «Итальянское возрождение как исторический тип культуры»).

В 1956-1967 годах - преподаватель, доцент . Уволен за «грубые идеологические ошибки», в том числе за «пропаганду чистого искусства и формализма». В советский период ему не позволили защитить докторскую диссертацию [ ] .

Общественная деятельность

В 1979 году был участником самиздатского литературного альманаха «Метрополь ». В 1988-1991 годах был одним из руководителей клуба «Московская Трибуна ». В 1990-1992 годах участвовал в деятельности движения «Демократическая Россия ». Составитель сборника «Конституционные идеи Андрея Сахарова» (М., 1991). В мае 2010 года подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти ».

Придерживался либеральных политических взглядов.

Награды

Основные работы

Монографии

на русском языке

• Данте и его время: Поэт и политика. М.:

Ты - не раб!
Закрытый образовательный курс для детей элиты: "Истинное обустройство мира".
http://noslave.org

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Леонид Михайлович Баткин
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Страна:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Научная сфера:
Место работы:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Учёная степень:
Учёное звание:	Действительный член Американской академии по изучению Возрождения
Альма-матер :
Научный руководитель:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Известные ученики:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Известен как:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Известна как:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды и премии:
Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Леони́д Миха́йлович Ба́ткин (род. 29 июня , Харьков) - российский историк и литературовед , культуролог , общественный деятель.

Образование

Окончил исторический факультет Харьковского государственного университета в 1955 году, кандидат исторических наук (1959, тема диссертации: «Данте и политическая борьба во Флоренции конца XIII - начала XIV веков)». Доктор исторических наук (1992, по совокупности работ на тему «Итальянское возрождение как исторический тип культуры»).

Научная и педагогическая деятельность

В 1956-1967 годах - преподаватель, доцент , уволен за «грубые идеологические ошибки», в том числе за «пропаганду чистого искусства и формализма». В советский период ему не позволили защитить докторскую диссертацию.

С 1968 года работал в Институте всеобщей истории АН СССР: старший научный сотрудник, с 1992 года - ведущий научный сотрудник. С 1992 года, одновременно, главный научный сотрудник Института высших гуманитарных исследований Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). Член Учёного совета РГГУ. Член международного редакционного совета журнала Arbor Mundi («Мировое древо»), издающегося в РГГУ.

В 1987-1989 годах, одновременно, преподавал в Московском государственном историко-архивном институте.

Специалист по истории и теории культуры, главным образом итальянского Возрождения . Направления научных исследований - итальянское Возрождение как особый тип культуры; характер и пределы личного самосознания в европейской истории культуры; методология изучения индивидуальных и уникальных явлений в истории культуры.

Действительный член Американской академии по изучению Возрождения. Лауреат премии по культуре Совета министров Итальянской республики (за книгу о Леонардо да Винчи) (1989).

Общественная деятельность

В 1979 году был участником самиздатского литературного альманаха «Метрополь ». В 1988-1991 годах был одним из руководителей клуба «Московская Трибуна ». В 1990-1992 годах участвовал в деятельности движения «Демократическая Россия ». Составитель сборника «Конституционные идеи Андрея Сахарова» (М., 1991). В мае 2010 года подписал обращение российской оппозиции «Путин должен уйти ».

Придерживается либеральных политических взглядов.

Награды

• Лауреат премии по культуре Совета министров Итальянской республики (за книгу о Леонардо да Винчи) (1989)
• Медаль «В память 850-летия Москвы »

Научные труды

Монографии

на русском языке

• Баткин Л. М. Данте и его время: Поэт и политика. М.: Наука , 1965. Изд. на ит. яз.: 1970, 1979.
• Баткин Л. М. Итальянские гуманисты : стиль жизни и стиль мышления / Отв. ред. проф. М. В. Алпатов . - М .: Наука , 1978. - 208 с. - (Из истории мировой культуры). - 37 500 экз. (Издание на итальянском языке 1990)
• Баткин Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. - М.: Наука , 1989.
• Баткин Л. М. Леонардо да Винчи и особенности ренессансного творческого мышления. - М.: Искусство , 1990.
• Баткин Л. М. Возобновление истории: Размышления о политике и культуре. - М.: Московский рабочий , 1991.
• Баткин Л. М. «Не мечтайте о себе»: О культурно-историческом смысле «я» в «Исповеди» бл. Августина. - М.: РГГУ , 1993.
• Баткин Л. М. Пристрастия: Избранные эссе и статьи о культуре. - М.: ТОО «Курсив-А», 1994.
• Баткин Л. М. Шанс еще есть. - М.; Харьков, 1995.
• Баткин Л. М. Петрарка на острие собственного пера: Авторское самосознание в письмах поэта. - М.: РГГУ , 1995.
• Баткин Л. М. Итальянское возрождение: Проблемы и люди. - М.: Изд-во РГГУ , 1995.
• Баткин Л. М. Тридцать третья буква: Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. - М.: РГГУ , 1997.
• Баткин Л. М. Европейский человек наедине с собой. Очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания: Августин. Абеляр. Элоиза. Петрарка. Лоренцо Великолепный. Макьявелли. М.: РГГУ , 2000.
• Баткин Л. М. Личность и страсти Жан-Жака Руссо. - М.: РГГУ , 2012.

на других языках

• Leonardo da Vinci. - Bari: Laterza, 1988.

Статьи

• Баткин Л. М. // Знание - сила . - 1989. - № 3,4.

Напишите отзыв о статье "Баткин, Леонид Михайлович"

Ссылки

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Баткин, Леонид Михайлович

Анна внимательно наблюдала за мной, видимо слыша мои печальные думы, а в её добрых лучистых глазах стояло взрослое, суровое понимание.
– Мы не пойдём к нему, мамочка. Мы попробуем сами, – ласково улыбнувшись, произнесла моя смелая девочка. – У нас ведь осталось ещё какое-то время, правда?
Север удивлённо взглянул на Анну, но, увидев её решимость, не произнёс ни слова.
А Анна уже восхищённо оглядывалась вокруг, только сейчас заметив, какое богатство окружало её в этой дивной сокровищнице Караффы.
– Ой, что это?!. Неужели это библиотека Папы?.. И ты могла здесь часто бывать, мамочка?
– Нет, родная моя. Всего лишь несколько раз. Я хотела узнать о чудесных людях, и Папа почему-то разрешил мне это.
– Ты имеешь в виду Катар? – спокойно спросила Анна. – Они ведь знали очень много, не правда ли? И всё же не сумели выжить. Земля всегда была очень жестокой... Почему так, мама?
– Это не Земля жестока, солнышко моё. Это – люди. И откуда тебе известно про Катар? Я ведь никогда не учила тебя о них, не правда ли?
На бледных щеках Анны тут же вспыхнуло «розовое» смущение...
– Ой, ты прости меня, пожалуйста! Я просто «слышала», о чём вы вели беседу, и мне стало очень интересно! Поэтому я слушала. Ты извини, ведь в ней не было ничего личного, вот я и решила, что вы не обидитесь...
– Ну, конечно же! Только зачем тебе нужна такая боль? Нам ведь хватает и того, что преподносит Папа, не так ли?
– Я хочу быть сильной, мама! Хочу не бояться его, как не боялись своих убийц Катары. Хочу, чтобы тебе не было за меня стыдно! – гордо вскинув голову, произнесла Анна.
С каждым днём я всё больше и больше удивлялась силе духа моей юной дочери!.. Откуда у неё находилось столько мужества, чтобы противостоять самому Караффе?.. Что двигало её гордым, горячим сердцем?
– Хотите ли увидеть ещё что-либо? – мягко спросил Север. – Не будет ли лучше вас оставить вдвоём на время?
– О, пожалуйста, Север, расскажи нам ещё про Магдалину!.. И расскажи, как погиб Радомир? – Восторженно попросила Анна. И тут же спохватившись, повернулась ко мне: – Ты ведь не возражаешь, мама?..
Конечно же, я не возражала!.. Наоборот, я была готова на всё, только бы отвлечь её от мыслей о нашем ближайшем будущем.
– Пожалуйста, расскажи нам, Север! Это поможет нам справиться и придаст нам сил. Расскажи, что знаешь, мой друг...
Север кивнул, и мы снова оказались в чьей-то чужой, незнакомой жизни... В чём-то давным-давно прожитом и покинутом прошлом.
Перед нами благоухал южными запахами тихий весенний вечер. Где-то вдалеке всё ещё полыхали последние блики угасающего заката, хотя уставшее за день солнце давно уже село, чтобы успеть отдохнуть до завтра, когда оно снова вернётся на своё каждодневное круговое путешествие. В быстро темнеющем, бархатном небе всё ярче разгорались непривычно огромные звёзды. Окружающий мир степенно готовил себя ко сну... Лишь иногда где-то вдруг слышался обиженный крик одинокой птицы, никак не находящей покоя. Или время от времени сонным лаем тревожил тишину переклик местных собак, этим показывавших своё неусыпное бдение. Но в остальном ночь казалась застывшей, ласковой и спокойной...
И только в огороженном высокой глиняной стеной саду всё ещё сидели двое. Это были Иисус Радомир и его жена Мария Магдалина...
Они провожали свою последнюю ночь... перед распятием.
Прильнувши к мужу, положив уставшую голову ему на грудь, Мария молчала. Она ещё столько хотела ему сказать!.. Сказать столько важного, пока ещё было время! Но не находила слов. Все слова уже были сказаны. И все они казались бессмысленными. Не стоящими этих последних драгоценных мгновений... Как бы она ни старалась уговорить Радомира покинуть чужую землю, он не согласился. И это было так нечеловечески больно!.. Мир оставался таким же спокойным и защищённым, но она знала – он не будет таким, когда уйдёт Радомир... Без него всё будет пустым и мёрзлым...
Она просила его подумать... Просила вернуться в свою далёкую Северную страну или хотя бы в Долину Магов, чтобы начать всё сначала.
Она знала – в Долине Магов их ждали чудесные люди. Все они были одарёнными. Там они могли построить новый и светлый мир, как уверял её Волхв Иоанн. Но Радомир не захотел... Он не согласился. Он желал принести себя в жертву, дабы прозрели слепые... Это было именно той задачей, что воздвиг на его сильные плечи Отец. Белый Волхв... И Радомир не желал отступать... Он хотел добиться понимания... у иудеев. Даже ценой своей собственной жизни.
Ни один из девяти друзей, верных рыцарей его Духовного Храма, не поддержал его. Ни один не желал отдавать его в руки палачей. Они не хотели его терять. Они слишком сильно его любили...
Но вот пришёл тот день, когда, подчиняясь железной воле Радомира, его друзья и его жена (против своей воли) поклялись не встревать в происходящее... Не пытаться его спасти, что бы ни происходило. Радомир горячо надеялся, что, видя явную возможность его гибели, люди наконец-то поймут, прозреют и захотят спасти его сами, несмотря на различия их веры, несмотря на нехватку понимания.
Но Магдалина знала – этого не случится. Она знала, этот вечер станет для них последним.
Сердце рвалось на части, слыша его ровное дыхание, чувствуя тепло его рук, видя его сосредоточенное лицо, не омрачённое ни малейшим сомнением. Он был уверен в своей правоте. И она ничего не могла поделать, как бы сильно его ни любила, как бы яростно ни пыталась его убедить, что те, за кого он шёл на верную смерть, были его недостойны.